Елена Евгеньевна Тихомирова, учитель латинского языка высшей квалификационной категории Второй Новосибирской Гимназии, доцент кафедры теории, истории и музеологии НГПУ

     Возрастание интенсивности информационно-культурных взаимодействий ставит перед учителем задачи общегуманитарного звучания. Смена парадигмы переподготовки учителя выступает как условие и как процесс творческого развития личности, его ценностной ориентации в мире. Необходимо расставить приоритеты, установить иерархическую последовательность направлений переподготовки и повышения квалификации.

     В последние годы, с одной стороны, особое внимание уделялось изменению содержания образования, с другой стороны, расширению методического обеспечения (средств, форм, методов обучения, создания разнообразных «обратных связей»). Никто не ставит под сомнение необходимость специализации учителя, необходимость овладения методологией, методикой или, говоря новомодным термином, «технологиями» обучения и образования. Однако не следует забывать, для чего учитель работает: в прямом смысле слова кладет свою, единственную, жизнь на благо общества, социума, создает нового человека. Этот Новый человек уже живет и будет жить в глобальном мире, связанном бесчисленным количеством связей, незнание которых грозит гибелью человека как роду, как биосоциокультурному существу. И в таких условиях постмодернистское представление о человеке – «винтике» государственной машины, представление о его взаимозаменяемости в процессе освоения и присвоения Природы чревато трагическими последствиями. Только гуманитарное знание, которое в трудах видных ученых XX – XXI веков уже нераздельно связано с естественными науками, способно изменить представление о человеке, стать приоритетным направлением и условием развития и роста Учителя как нового человека. Только гуманитарное знание, дающее цельное, универсальное представление о мире и человеке, адаптированном, вписанном в этот мир, аккумулирует социально-духовный опыт поколений и переводит его в индивидуальный опыт человека. В конечном счете, приобщение учителя к философии, культурологии (как философии культуры) должно способствовать адекватному пониманию современных людей и современных культур, сколь бы отличными от нас они ни были, установлению иерархических ценностей, непреложного примата духовного над материальным. Лишь при таком подходе возможно сформулировать сначала у самого педагога вместе с ростом духовного богатства личности социальную, религиозную и этническую терпимость, заложить прочный фундамент конструктивного взаимодействия всех слоев населения России и соседних народов, России и международного сообщества в целом. Здесь хочется остановиться на лозунге современного образования – «толерантности». Думается, что этот термин следует трактовать более узко, не как терпимость вообще, а как понимание своей национальной, индивидуальной самости в равнозначном кругу иных людей и иных культур, адекватную оценку «своего» по отношению к «чужому, иному». И здесь гуманитарное знание – не только инструмент логического анализа всего мира, всего Универсума, но и знание, способное организовать всю поступающую информацию, с помощью языка выстроить иерархию контрастирующих между собой основ и вкладов различных стран в сознание мировой культуры.

     Таким образом, основой современного представления о человеке вновь становится человеческая родовая характеристика – культура, основой которой является норма: норма в человеческих отношениях, норма в отношениях с природой, универсумом, норма во владении словом.

     Такое понимание образования и образованности было предложено еще Цицероном в I в. до н.э. у истоков европейской культурной традиции. Он связывал овладение словом как деятельностью с отходом от варварства в направлении формирования культуры, возделыванием в себе человеческих качеств (humanitas) – социальности, активности, разумности, нравственных начал. Цицерон полагал, что образование через слово и посредством словесной (речевой) деятельности своей естественной природы должно обрести вторую (социальную) и третью (культурную) ипостась, освоить социальное и построить культурное пространство. Стать Демиургом посредством слова, в первую очередь. Поэтому долг человека перед самим собой, как писал Гегель, «поднять свое отдельное существо до своей всеобщей природы – образовать себя». Такая работа над своим «образом» и называлась греками paideia. Недаром русский философ Г. Федотов отмечал, что идеал культуры должен быть высок и труден, чтобы напрячь все силы. Думается, правомерной будет славянская параллель: образование – это трудный поиск своего Лица, отказ от «личины» и путь к божественному Лику.

     Исходя из вышесказанного, можно с уверенностью утверждать, что на сегодняшний день именно гуманитарная подготовка на основе овладения словом и должно стать истинным процессом складывания личностного образа и формирования культурного пространства личности в контексте поиска предельных целей и оснований, идеалов и смыслов. И этот процесс непосредственно связан с законами воспроизводства и трансляции нормы, сохранения и консервации традиции (латинское trado – «передаю»), по законам восхождения – развития. Естественно, что гуманитарная подготовка выходит за эти рамки и является делом сугубо личным и личностным, требует огромных усилий, напряжения души, духа и тела, проживания личной и всеобщей истории через Слово. И только тогда возможно создание нового культурного пространства как горизонта смыслов, понятий, образов и символов, порождения текста личной жизни.

     С одной стороны, практика преподавания у гуманитариев вообще лежит в основе формирования культуры, взращивает исходные приоритеты и ценности. Недаром латинское слово «культура» этимологически связано с глаголом – «возделываю, взращиваю». Эта идея оказалась внятной и понятной гуманистам Возрождения, будучи сконцентрирована в понятии о stadia humanitas. Исходное культурное содержание образования сохранила и немецкая классика. Для Гердера образование – это «возрастание к гуманности». И если в истории Европы и дореволюционной России подобное содержание вкладывалось в любое образование, то сегодня оно осталось доступным только гуманитариям и то в урезанном виде. Однако такой подход, составляя базу, в первую очередь, гуманитарного образования, относит образовательный процесс к складыванию «образа» человека, его строительству, формированию. Недаром в новых европейских языках термин education «образование» не утратил своей исходной связи с латинским e-duco «выводить, воздвигать, возводить, выстраивать; выращивать, производить, питать». Очевидно, что человек, вырастая из дисциплин, показывает, что опасно отказываться от такого важного общекультурного этапа, на котором учитель пополняет специфический научный перечень знаний, понятийный аппарат, набор терминов и языков различных семантических систем в угоду «инновациям», «сочинительству» и «догадке». Лишь на прочно освоенной и присвоенной базе знаний возможно сущностное, глубинное осмысление различных моделей производства, воспроизводства и трансляции социально принятого опыта, поведения, менталитета, ориентации в системе норм, принятых в различных сообществах. Именно на этом этапе закладываются основы научной картины мира, овладение семиотическими системами, будь то текст художественного произведения, текст иконы, музыкального произведения или всей семиосферы деятельности человека в определенную эпоху и сегодня. Поэтому педагогическое образование до революции 1917 года было основано на практике кропотливой и постоянной работы с текстом, чему отводилось более половины всего учебного времени. Через древние и новые языки, экзегетику священных текстов, труды классиков философии и культурологической мысли происходило приобщение ко всей культурной традиции Европы, приобретался прочный навык работы с более широкими, чем естественный язык, универсальными семиотическими системами. Отказавшись от классики, современное образование утратило свою ценность и общекультурную функцию, механически развалившись на набор разнообразных перечней фактов.

     С другой стороны, особенно важным становится этап проникновения в систему знаково-символических замещений, оседающих в различных текстах, т.е. необходимо пройти фазу накопления чужих текстов, чтобы быть социализированным и развитым, знать определенный набор текстов, некий знаковый тезаурус, освоить знаковые операции, дешифровать его код. Освоение подобных методов работы происходило на универсальных текстах определенных эпох: риторик в античности, Священного писания в Средние века, Энциклопедий в Новое время. К сожалению, ныне подобная практика почти утрачена. Культурный ренессанс в России в начале ХХ века опять же был связан с присвоением культурной элитой России целостного мировоззрения и универсальных текстов античности. Сегодня же «книгочеи», «ходячие архивы» практически исчезли, а без подобного склада готовой информации, без формирования понятий и образов числа, символа, слова, ритма, орудия невозможен следующий этап – этап углубления в пространство готового текста и интерпретация закодированного содержания, реконструкция картины мира, зашифрованной в знаковой системе текста. И эта ступень является еще более трудоемкой, так как на ней путем накопления норм-образцов формируется культурное пространство, фонд культуры, человеческая память.

     Последняя, наивысшая, стадия гуманитарного образования, как нахождение своего «образа», Лица предполагает уже духовную практику освоения текста, которую хочет и способен выполнить не каждый человек, поскольку творение, строительство собственного языка, собственного текста и культурного пространства предполагает порождение новых языковых форм, авторского текста, а не просто трансляцию готовых моделей. Здесь процесс образования перерастает не просто в профессиональную коммуникацию, а в диалог, личностное общение сначала читателя и автора текста, а затем человека и универсума.

     Однако в современной ситуации, когда классическая интеллигентская субкультура с ее высшими ценностями Добра и Красоты отнесена на периферию и на передний план выходит борьба маргинальной и «новорусской» субкультур, встает проблема не столько порождения нового культурного пространства, сколько проблема консервации приоритетов наследия русской интеллектуальной элиты XIX – XX века. Кроме того, в эпоху постмодернизма естественно размываются границы бинарных оппозиций «добро – зло», «моральное – аморальное», «можно – нельзя». Возникает ситуация нейтрализации «нельзя, но если очень хочется, то можно», постулированная лингвистами еще в начале ХХ века.

     Таким образом, необходимо найти способы преодоления этих противоречий, избежав подражательства и бездумного присвоения чужих и чуждых «кусочков мифов», «кусочков действительности», безумной игры осколками иных культур и утраты собственных национальных ценностей.